Утром в больнице «Ихилов» умер, немного не дожив до своего 95-летия, легендарный журналист и общественный деятель Ури Авнери, многолетний духовный лидер израильской левой оппозиции.
Свою последнюю колонку в газете «Гаарец» публицист опубликовал в день своего 94-летия, 10 сентября прошлого года. Подводя итоги прожитой жизни, он писал:
«За эти 93 года мир полностью изменился. Через несколько дней после моего рождения мелкий смешной демагог по имени Адольф Гитлер пытался поднять революцию в Германии. Его отправили в тюрьму, и там он написал скучную книгу под названием «Майн Кампф». Никто не обратил внимания.
Мировая война (которую еще никто не называл «первой») завершилась за несколько лет до моего рождения. Почти каждая семья в Германии потеряла кого-то из своих сыновей. Мне рассказывали о дальнем родственнике, замерзшем насмерть в окопах на австрийско-итальянском фронте.
Когда я родился, в Германии бушевала инфляция. За роды пришлось заплатить миллионы марок. Многие люди потеряли все. Мой отец, молодой банкир, разбогател. Он понял, как работают деньги. Я этого таланта не унаследовал и не жалею об этом. Отец любил технические новинки. У нас в доме был телефон — тогда редкость. Когда мне было три или четыре года, мы получили новое изобретение — радио.
Мы не были религиозны. Зажигали свечи на Хануку, постились в Йом Кипур, ели мацу в Песах. По-другому мы поступать не могли, потому что это выглядело бы как капитуляция перед антисемитами. Но религиозного смысла для нас в этом не было. Отец был сионистом. Когда он женился на матери, молодой красивой секретарше, в числе свадебных подарков был сертификат о том, что от имени счастливой пары в Эрец Исраэль посажено дерево. В те времена сионисты были крохотным меньшинством. Большинство евреев считали сионистов слегка чокнутыми. Шутили, что сионист — это еврей, который дает деньги другому еврею, чтобы третий еврей поселился в Палестине».
Авнери писал, что его отец не мечтал об алие и стал сионистом из духа противоречия — отторжения стадности и предпочтения оставаться в меньшинстве. И именно эти черты отца спасли семью: как только Гитлер пришел к власти, молодой банкир немедленно увез семью в Палестину, вопреки тогдашней «житейской мудрости». Ури приехал в страну в 10-летнем возрасте, и, как он пишет, с этого момента началась его настоящая жизнь.
Старший брат Ури Авнери погиб на фронте, сражаясь в рядах британской армии. Семья бедствовала; 14-летний подросток бросил школу и пошел работать. В 15 лет вступил в подпольную организацию «Эцель», но вскоре вышел из нее. Впоследствии Авнери писал, что партизаны «Эцель» закладывали бомбы на арабских рынках, от взрывов гибли множество женщин и детей, а он «это поддерживал». В те годы юноша был одним из идейных борцов за «очищение еврейского народа от всех пережитков галута» и «возрождение древней еврейской расы».
Авнери вступил в «Агану», активно участвовал в боях Войны за Независимость, был серьезно ранен. Всеобщую славу и популярность ему принесла книга записок молодого бойца, опубликованная после окончания войны. Поняв, что книгу восприняли как гимн военной «романтике», молодой журналист решил «исправить упущение» и написал вторую книгу — «Другая сторона медали», которая превратила его из народного любимца в парию и «предателя». Книгу запретила военная цензура, она вышла полностью лишь в 1976 году, а клеймо «предателя» он с гордостью нес всю свою длинную жизнь.
В 1950 году Ури Авнери на компенсационные выплаты министерства обороны купил еженедельную газету «А-Олам а-Зе» и превратил ее в рупор радикальной левой оппозиции, разоблачающей «социалистическую» коррупцию тогдашних властей. В отличие от остальных левых радикалов той эпохи, он никогда не увлекался марксизмом и социализмом, не говоря уже о советском сталинизме, оставаясь последовательным либералом, борцом за права меньшинств и критиком религиозного диктата. Газету «А-Олам а-Зе» он выпускал 40 лет, до 1990 года.
В 60-е годы, после принятия «закона о диффамации», Авнери пошел в политику. Решив, что для сохранения свободы слова теперь потребуется парламентская неприкосновенность, он создал список «А-Олам а-Зе — Коах Хадаш» и дважды был избран депутатом Кнессета. В Кнессете он боролся за общественный транспорт по субботам, за призыв ешиботников в армию, за равноправие граждан вне зависимости от национальности и вероисповедания, за общедоступное медицинское страхование, против «закона о диффамации», против единовластия МАПАЙ. Поддержав Шестидневную войну, после ее окончания он призвал создать палестинское государство на оккупированных ЦАХАЛом территориях и продолжал борьбу за реализацию этой идеи до конца дней.
В своей последней публикации в «Гаарец» Ури Авнери еще раз попытался объяснить свою жизненную позицию новому поколению израильтян:
«Я полюбил эту страну с первого взгляда и продолжаю ее любить, хотя она изменилась до неузнаваемости. Мне не приходила в голову возможность жить в какой-то другой стране. Меня все время спрашивают, «сионист» ли я. Я отвечаю, что не знаю, что в наши дни подразумевается под словом «сионист». По-моему, сионизм умер естественной смертью, когда родилось Государство Израиль. Сейчас у нас есть народ Израиля. Этот народ связан с еврейством мира — но при всем том это отдельный народ, живущий на своей территории и имеющий свои собственные геополитические проблемы. Он связан с евреями мира так же, как Австралия или Канада связаны с англо-саксонским миром. Мне это настолько ясно, что я затрудняюсь понять бесконечные споры о сионизме. В моих глазах эти споры лишены всякого реального и разумного содержания.
То же касается и бесконечных споров об «арабах». В этих спорах нет смысла. Арабы были здесь, когда мы приехали. Я все еще полагаю, что первые сионисты страшно ошиблись, когда не попытались понять и принять чаяния и надежды арабских жителей. «Реал-политика» толкнула их в объятия турецких властителей».
«Лучшим описанием» ближневосточного конфликта Авнери назвал аллегорию Исаака Дейча: «Человек живет на верхнем этаже здания. Начинается пожар; человек, спасая свою жизнь, прыгает в окно и падает на прохожего, который получает травмы и остается инвалидом. Между двоими возникает смертельная вражда. Кто прав?»
Ближневосточный конфликт выгладит вечным и неразрешимым, хотя решение, по мнению Авнери, «так очевидно, что трудно его не видеть» — два народа могут жить только в отдельных государствах и только в тесном сотрудничестве, поскольку они, при всей разности, нераздельно связаны и взаимозависимы. По мере развития всемирной интеграции два этих государства когда-то могут создать конфедерацию или объединиться. «Я до этого не доживу, но ясно вижу это свои духовным взором», — писал патриарх.
4 августа Ури Авнери перенес тяжелый инсульт и две недели спустя скончался, не приходя в сознание.
Фото: Ури Авнери