Судья Тель-авивского окружного суда Ярон Леви признал законным полицейское прослушивание разговоров между Фаиной Киршенбаум и Даудом Годовским, отклонив требование адвокатов Киршенбаум запретить использовать эти записи в суде.

Израильский закон запрещает прослушивать разговоры депутатов и министров, за исключением случаев, когда народные избранники подозреваются в особо тяжких преступлениях. Однако прослушивать разговоры депутатских помощников и приближенных, не защищенных иммунитетом, разрешено — если они подозреваются в достаточно серьезных преступлениях, и суд выдаст полиции ордер на установку прослушки.

При этом до сегодняшнего дня оставался юридически неясным вопрос, допустимо ли использовать в суде записи разговоров этих помощников с самими депутатами. Адвокаты Фаины Киршенбаум настаивали, что такие записи по определению незаконны, и суд не может принять их в качестве улик.

На этом тезисе строилась и защита подозреваемого в коррупции депутата Давида Битана: его адвокаты заявляли, что по закону полиция обязана была прекратить прослушку мебельного магазина Моше Йосефа, как только слышала в помещении голос Битана.

Судья Ярон Леви не согласился с позицией защитников Киршенбаум — во многом потому, что следователи заранее предприняли максимальные меры юридической предосторожности. Все записи разговоров Годовского с участием Киршенбаум прослушивали специально привлеченные судьи, и полиция использовала материалы с их санкции.

Как отмечает корреспондент TheMarker Идо Баум, решение судьи Леви — плохая новость для всех подозреваемых депутатов и министров.

19 марта суд вынес обвинительный приговор Дауду Годовскому. Бывший начальник орготдела партии НДИ признал себя виновным в получении и вымогательстве взяток, преступном сговоре, шантаже, отмывании денег и уклонении от налогов. По условиям сделки с правосудием Годовский не будет свидетельствовать против Киршенбаум.

В деле Давида Битана записи его разговоров с государственным свидетелем Моше Йосефом являются одной из ключевых улик. Битан отказался сотрудничать со следствием, хранил на допросах молчание и заявлял, что материалы прослушки не имеют юридической силы.