Редактор Jerusalem Post, превратившийся из свидетеля в одного из подозреваемых по делу “Катаргейт” на основании его собственных показаний во время допроса, настаивает, что ничего не получал от Катара и подвергся домашнему аресту без всяких оснований. В четверг Кляйн изложил свою версию событий, приводим дословный перевод его декларации.
"На этой неделе меня арестовали, отправили под домашний арест. Я в одночасье превратился в подозреваемого. Не мог себе такого представить даже в худших своих кошмарах.
Три года назад я присоединился к группе Jerusalem Post в качестве журналиста и обозревателя по вопросам еврейского мира. В конце 2023 года, перед началом войны, я был назначен главным редактором газеты. В это время Катар превратился в центрального угрока на переговорах между Израилем и ХАМАСом. Я понял, что это редкая профессиональная возможность для журналиста. Обратился к должностным лицам, представлявшим правительство Катара, и после обсуждений стал первым израильским журналистом, взявшим интервью у премьер-министра Катара.
Полная статья была опубликована в газете. Ничего не скрывалось. Все делалось с полной прозрачностью, по высочайшим журналистским стандартам. В газете были и критические голоса против статьи и против визита, мы дали трибуну и им на своих страницах, как положено в газете, дорожащей свободой мнений, мы даем разные голоса и расширяем пространство общественной дискуссии.
Когда в редакции сказали мне около года назад, что один из наших колумнистов подверг критике меня, содержание и сам факт моего визита в Катар, и спросили, публиковать ли это, я сказал им, что мы опубликуем это полностью - потому что именно так поступают при свободе слова в газете, которая не диктует мнения, а представляет спектр мнений.
Я ничего не получал. Ни благ, ни денег, ни каких-либо обещаний. Вернулся в страну и, по-видимому, один факт показался следователям нелогичным: ято я ничего не получил. Мне сказали, что пиарщик того, кто организовал поездку, захочет продвигать мою статью и в других СМИ. Я согласился. Интервью показали 12 и 13 телеканалы. Я не пытался ничего скрывать - напротив, все было открыто.
Когда меня пригласили дать показания в полицию, я ответил как законопослушный гражданин, не более того. И тогда - все перевернулось. Во время допроса мне сообщили, что я превращаюсь в подозреваемого, и предупредили об ответственности за дачу ложных показаний. У меня забрали телефон без ордера, без всякого объяснения. Меня допрашивали 12 часов, одного, без возможности связаться с женой, которая была за границей, без возможности поговорить с детьми на протяжении долгих часов. Условия были тяжелыми. Когда появились утечки с допроса (и они продолжаются по сей час), я не мог даже ответить - потому что мне запретили говорить со СМИ. Мое доброе имя пострадало, а правда все еще не вышла на свет.
Лишь после нескольких дней молчания в обществе зазвучали голоса протеста. Коллеги - журналисты, редакторы, работники СМИ - задались вопросом, как возможно, что в Государства Израиль журналиста допрашивают и держат под арестом за его профессиональную работу. Вчера, к моей радости, меня полностью освободили, без всяких ограничений. Я пообещал следователям не публиковать ничего о допросе до завершения расследования, и это убедило их меня освободить.
Это дело меня не запугает. Не остановит мою преданную команду. Не остановит ни одного журналиста, который работает честно и мужественно. Мы никому не подчинены, мы не продвигаем посторонние интересы и никому ничего не должны. Горд быть израильским журналистом в демократическом государстве. Надеюсь только, что и правоохранительные органы будут это помнить".
קוראים לי צביקה קליין. אני העורך הראשי של הג'רוזלם פוסט. השבוע נעצרתי. הושמתי במעצר בית. הפכתי באחת מנאמן ציבור – לחשוד. לא יכולתי לדמיין את זה אפילו בסיוטים הכי גרועים שלי.
לא תמיד הייתי עיתונאי. נולדתי בשיקגו, למשפחה ציונית חמה. הורי, צ'ארלס ובוורלי קליין, גדלו בתנועת בני…
В этой декларации можно найти объяснение причины ареста Цвики Кляйна. Упоминание о “пиарщике того, кто организовал поездку”, и его желании распространить нужный Катару материал как можно шире, не могло не заинтересовать следователей. Редактор Jerusalem Post скромно не называет ни этого пиарщика, ни организатора своего визита в резиденцию премьер-министра Катара.
Очевидно, в телефоне Кляйна следователей интересовала именно переписка с этими деятелями. О том, что телефон изъяли “без ордера”, сразу сообщили “бибистские” каналы - очевидно, кто-то будет добиваться запрета на использование переписки в суде.
Сегодня по делу “Катаргейт” были допрошены в качестве свидетелей корреспондент “Хадашот 12” Нир Двори, корресплондент “Кан” Сулейман Масваде и журналистка “Исраэль Хайом” Ширит Авитан Коэн. Все они допрашивались в качестве свидетелей, по завершении журналистов отпустили без всяких ограничительных условий. Авитан Коэн сообщила, что допрос продолжался час, следователи были любезны. “Но арест журналистов 433 отделом полиции - это искажение облика демократического государства”, - подчеркнула она.
Источники в полиции сообщили “Кан”, что после очной ставки Фельдштейна и Уриха подозрения против обоих “значительно укрепились”. Фельдштейн утверждает, что впервые встретился с Джеем Футликом по просьбе Уриха (тот сказал, что Футлик “помогает с заложниками”), и это случилось уже после того, как деньги катарского лоббиста начали поступать на его счет. Урих все отрицает - и знакомство с Футликом, и причастность к переводам денег.
Ирина Жуковская