Крах проекта самолета Boeing 737 MAX обнажил темную сторону современного капитализма, полагает аналитик Института Свободных рынков Мэтт Столлер.

В статье, опубликованной им на днях в британской The Guardian, Столлер пишет, что глобализованный и монополистический капитализм вновь, как в период своей молодости в начале 20-го века, обеспокоен только тотальным захватом рынка и извлечением суперприбыли. «Боинг» из великолепного инженерного проекта, каким он был в прошлом веке, превратился в последние 20 лет в раба финансов и биржи.

Ряд махинаций технического и управленческого свойства привели к гибели 352 человек и затем к невиданному доселе кризису в ведущей авиакомпании мира.

«Боинг» хотел выпустить самолет для средних дистанций, который мог бы конкурировать с успешными аппаратами семьи А320 Neo. Чтобы сэкономить на проектировании, было решено переделать «старую лошадку» Boeing 737, навесив на нее очень мощные и экономичные двигатели. Однако корпус 737 не приспособлен для таких больших моторов, и центр тяжести аппарата сместился.

Чтобы решить эту проблему, был найден самый плохой из возможных вариантов — передать компьютеру управление самолетом в случае, если он начнет слишком задирать нос. Это фатальное инженерное решение должно было бы непременно забраковать Федеральное авиационное агентство, но всемогущий «Боинг» добился невероятного: сертификация некоторых важнейших элементов новинки была поручена… ему самому. Инженеры рассказали потом, что руководство заставляло их как можно скорее закончить проект, и они работали в состоянии постоянного стресса.

В результате компьютерная программа, получив ложный сигнал от сенсора дважды за последний год обрушивала 737 MAX на землю. При этом за полгода, минувшие после первой катастрофы Lion Air у берегов Индонезии, «Боинг» не сделал ничего, чтобы предотвратить следующую катастрофу. И она произошла в Эфиопии.

За год до этого «Боинг» выглядел триумфатором на рынке пассажирский авиалайнеров. В 2018 году его доходы поднялись до 100 млрд долларов. Авиастроитель превратился в машину по производству денег, сократив с 2012 года 20% трудящихся. Зарплата генерального директора Денниса Муйленбурга выросла за последний год на 27% до почти 2 млн долларов в месяц.

Параллельно компания начала терять способность строить хорошие самолеты. «У коммерческого подразделения Боинга определенно есть системная проблема с проектированием и производством самолетов», — прокомментировал состояние дел в компании авиационный аналитик Скотт Гамильтон.

«Коллектив Боинга превратился в команду по генерированию кэша, а не в команду инженеров, изготовляющих качественный продукт. Корень проблемы состоит в смещении внимания от производства изделия к производству денег. Мы позволили финансистам захватить наши корпорации. Они монополизировали индустрию и разграбили руководимые ими компании», — пишет Мэтт Столлер.

«Нынче корпорация — это политическая машина с побочным бизнесом по производству самолетов», — продолжает он, описывая разветвленные связи Боинга с самыми высокими эшелонам власти в США: от председателя совета директоров судьи Майкла Люттига (бывшего босса директора ФБР Кристофера Рэя, чьи следователи сейчас занимаются расследованием возможных правонарушений Боинга) до Никки Хэйли, бывшего посла США в ООН, входящей в совет директоров.

Автор статьи четко обозначает дату, когда производитель прекрасных самолетов превратился в машину по производству денег: это конец 1990 годов, когда в экономической теории утвердилась идея о необходимости разрушения антимонопольной регуляции, как мешающей рыночной экономике. Боингу разрешили слиться с единственным его конкурентом в США — компанией McDonnall Douglas, и с тех пор в стране остался один-единственный производитель гражданских самолетов. «Боинг всегда был в меньшей степени бизнесом, и в большей степени ассоциацией инженеров, преданных строительству поразительных летающий машин», — цитирует Столлер высказывание начала 2000-х годов одного известного журналиста.

«Конечным результатом концентрации богатств и коррупции правительств является концентрация власти в одних руках. Мы это уже проходили. Так было в 1930-е годы в Германии, в Италии и в коммунистической России. Параллельно правители либеральных демократий столкнулись с напуганным населением, теряющим веру в демократию. Американские политические лидеры сумели справиться со своими денежными мешками, и для борьбы с плутократией ввели жесточайшее антимонопольное законодательство. Сегодня мы в точно такой же ситуации с автократами, которые делают ставку на слабость либеральной демократии».

Автор предлагает два действенных, на его взгляд, решения. Во-первых, путем усиления конкуренции привести к падению доходов крупнейших компаний. «Директора должны тратить свое время на создание конкурентного продукта, а не на изыскание путей для привлечения в совет директоров отставных генералов и высших государственных чиновников».

Во-вторых, правительство должно поднять налоги на богатства и сверхприбыли, чтобы радикально сократить концентрацию богатств.