Министр финансов Моше Кахлон объявил об ассигновании 80 миллиардов шекелей на спасение израильской экономики в период корона-кризиса. Он заверил, что государство поможет всем, никто не останется без помощи, — и в конце выступления попрощался с министерством финансов.

При этом Моше Кахлон выразил надежду, что уже после Песаха израильское хозяйство начнет функционировать в нормальном режиме.

Кахлон сообщил, что 10 миллиардов из 80-ти пойдут на укрепление системы здравоохранения и ее экстренные нужды в период борьбы с эпидемией, 20 миллиардов — на нужды социального страхования. 17 из 20 миллиардов пойдут на выплату пособий по безработице уволенным и отправленным в неоплачиваемые отпуска. Министр финансов обрадовал людей пенсионного возраста (старше 67 лет), что в случае увольнения они теперь тоже получат право на пособия по безработице.

32 миллиарда минфин обещает выделить на поддержку малого и среднего бизнеса, 8 миллиардов — на стимулирование роста.

Как уже сообщалось, малым бизнесам обещают еще до Песаха выплатить единовременные пособия в размере до 6 тысяч шекелей и освободить от муниципального налога (арноны) на три месяца. Одно только освобождение от арноны обойдется бюджету в 3 миллиарда шекелей, сообщил Кахлон.

Министр финансов подчеркнул, что не упомянутые в сегодняшней программе слои населения тоже не останутся без государственной поддержки, правительство ассигнует новые десятки миллиардов и поможет всем.

Чего стоят эти прекрасные обещания, если министр уходит в отставку, и выполнять его планы будет кто-то другой, пока неясно.

Депутат Офер Касиф («Объединенный список») заявил, что объявленная Кахлоном программа — «это не план спасения экономики, а дешевая распродажа». Касиф расценил обещанную помощь малым бизнесам как «жалкие подачки, которых не хватит на элементарное выживание», и предсказал, что большая часть правительственных миллиардов осядет «в глубоких карманах крупных корпораций».

Промышленники и объединение малых предпринимателей высказались о программе примерно в том же духе: «Это даже не пластырь, а грустный анекдот».